По итогам зимней Фб

[PapillioN-NoiR]

Единственная работа для команды Shiki, за которую не очень стыдно ))


Название: Жертва
Автор: я и  Мастер Тишины
Бета:  Sailor Lucky
Размер: мини, 1398 слов
Персонажи: Масао Мурасаки и некоторые другие
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Предупреждения: жестокое обращение с животными, странные эротические фаназии, смерть персонажа
Краткое содержание: Главное - правильно выбрать жертву.


Масао Мурасаки был жестоким, мстительным и слабым парнем. Поэтому жертвами его часто становились те, кто был еще слабее. Он любил ловить бабочек и осторожно, почти с нежностью обрывать им крылья, наблюдая за тем, как жалкие насекомые медленно умирают, трепыхаясь в тщетной попытке взлететь. Со временем этого оказалось мало, и он начал прикармливать возле рисовой лавки отца собак и кошек. Было нечто прекрасное в том, чтобы после увести доверчивое, уже привязавшееся к тебе, животное в лес и убить. Масао перепробовал разные способы: кошкам можно было свернуть шею собственными руками, чувствуя, как исчезает чужая жизнь, или утопить, или даже подвесить на дереве. Правда, многие твари отчаянно сопротивлялись, царапались, и на руках после оставались тонкие глубокие шрамы, но они были следами свершенного Масао, признанием его силы, и их вид наполнял его сердце радостью, которую испытываешь, получая долгожданный подарок.
С собаками было сложнее, но в тоже время интереснее: для них он специально выкопал яму в лесу, и заманивал их туда. После этого можно было милостиво позволить зверушки умереть, забив ее камнями, или просто оставить медленно подыхать от голода.
Однажды безродная псина вырвалась и убежала, не позволив заманить себя в лес.
После того события он сделал два вывода.
Во-первых, нужно с умом выбирать жертву.
Во-вторых, нужно правильно расставлять ловушки.
С тех пор ям в лесу стало чуть больше, а он старался не выбирать крупных и здоровых животных.
Эти маленькие приключения скрашивали его жизнь, но все же охоты на животных было мало.
Ее стало мало с тех самых пор, как в их доме появилась невеста его старшего брата — Чизуко. Вся семья Масао словно помешалась на ней, стремясь угодить девушке во всем. Ему она тоже сразу понравилась, при одном только взгляде на Чизуко его охватило незнакомое до этого чувства восторга и возбуждения. Он сразу понял, что нашел ее — свою идеальную жертву.
Однажды он натянул веревку в кладовке и Чизуко, спускавшаяся туда за мешком риса, едва не сломала шею. Прижавшись к стенке в своей комнате, Масао, затаив дыхание, слушал, как брат осторожно вправлял ей вывихнутое плечо, и кончил прямо в штаны, когда Чизуко, не сдержавшись, вскрикнула от боли. После он много раз представлял этот момент, пытаясь понять, что она чувствовала, и каждый раз искренне жалел только об одном — о том, что веревка оказалась натянута недостаточно туго.
В прочем, повторить нечто подобное Масао не решался, и продолжал мечтать, представляя, что он мог бы с ней сотворить.
Он представлял, какой она могла бы быть рядом с ним. Наверняка, жена его брата, несмотря на свою скромность и доброжелательность, в постели становилась очередной смазливой ненасытной девкой. Она бы подавалась ему навстречу и стонала под ним? Или же ей было бы больно, и она бы рыдала под ним, униженная и сломленная? Масао нравились оба варианта, и эти фантазии вполне удовлетворяли его, но Чизуко вскоре забеременела.
Наблюдая за тем, как рос ее живот, он просто выл от бессильной ярости. В самом деле, как она посмела? Этот кусок мяса внутри уродовал ее, делал неидеальной.
Совсем не такой, какой должна была быть его жертва.
Вскоре все стало еще хуже, когда родился Хироми.
Больше никто в семье не обращал на Масао внимания. Никто не заглядывал в его комнату, никто не запрещал гулять по лесу, никто не уделял ему внимания. Словно в семье Муросаки больше и не существовало младшего сына. Но в этом, безусловно, были и свои плюсы. Он был предоставлен сам себе, и быстро нашел, чем заняться.
Ведь теперь у Чизуко был сын.
На самом деле, этого несчастного красного орущего младенца поначалу даже человеком назвать было сложно, не то, что жертвой.
Но и в нем было что-то забавное — Чизуко наверняка было больно, если было больно ее ребенку. Поэтому Масао ломал игрушки Хироми, подкладывал кнопки под детское одеяльце, пугал страшными рожами и наслаждался его отчаянными воплями и тем, как быстро Чизуко прибегала успокоить свое дитя.
Ему было интересно, что бы она сделала, если бы нашла сына мертвым. Он представлял себе, как прокрадывается ночью к кроватке, и душит Хироми подушкой до тех пор, пока этот заморыш не заткнется навсегда. Представлял, как бы этот ребенок забавно перебирал ручками и ножками, в тщетной попытке сопротивляться надвигающейся смерти, как покраснело бы его лицо, как бы он задыхался, цепляясь за жизнь.
И самое главное: какое было бы у Чизуко лицо, потом, утром, когда она нашла бы своего сына уснувшим навечно? Кричала бы она, как тогда, в кладовке? Плакала бы?
Как бы Чизуко жила после? Смогла бы так же улыбаться по утрам?
Ему очень хотелось проверить, что бы случилось, но заметив, что Хироми все время плачет в его присутствии, брат с женой начали тщательнее присматривать за своим ребенком, а он не хотел рисковать.
Оставалось только ждать подходящего момента, и продолжать мечтать о Чизуко.
К своему стыду, придумать для нее достойную смерть он так и не смог, поэтому раз за разом забавлялся, представляя, как она могла бы умереть.
Как синели бы ее губы, и стекленел взгляд, если бы он сжал свои руки на ее хрупкой шее.
Как бы она истекала кровью, если бы он пырнул ее в живот большим отцовским ножом для разделки мяса.
Как украсили бы ее запястье шрамы, оставленные тонким лезвием бритвы.
В общем, жизнь его была довольно интересной, пока однажды на Масао не напал вампир. Он попал в лапы монстру до глупости просто — возле собственного дома. В самом деле, по деревне ходили слухи о странной эпидемии, ставшей причиной смерти нескольких человек, да и Хироми, кажется, приболел, но он и подумать не мог, какая причина скрывается за этим на самом деле.
И уж тем более никогда не собирался сам становиться чьей-то жертвой.

И все же, когда монстр пришел к нему в дом, чтобы забрать его жизнь, Масао не смог сопротивляться и позволил шики войти. Эта было совсем не похоже на те убийства, которые он так часто представлял — это было нечто совершенно особенное.
Масао чувствовал прикосновение холодных губ к своей коже, чувствовал, как острые клыки впиваются в шею, чувствовал, как вместе с кровью из его тела уходит жизнь.
Если бы тогда он не был так слаб от потери крови, что уже не мог говорить, он бы признал, что это просто прекрасная, идеальная смерть.

Но Масао не умер. Хотя семья и поспешила с похоронами, словно надеясь скорее забыть о его существовании, он не умер. Точнее, умер, но вскоре после этого воскрес.
— Ты восстал из мертвых, — заявил странный парень, раскопавший его могилу. – Но тебе повезло больше, чем твоему племяннику. Муросако Хироми так и не очнулся. Чувствуешь сладковатый запах разложения в воздухе?
И он жадно втягивал этот воздух, пахнувший смертью Хироми и его — Масао — победой. Ему хотелось как можно скорее увидеть Чизуко, чтобы узнать ответы на часть своих вопросов.
Впрочем, идеальную жертву стоило оставить напоследок, а начать стоило с кого-нибудь попроще.
Охота на людей, что может быть интереснее?
И хотя он побаивался нападать на сильных и здоровых людей, способных ударить в ответ, а некоторые шики, вроде Тацуми, и вовсе пугали до дрожи, ему казалось, что новая жизнь куда прекраснее той старой, а также нелепой охоты на животных.
Ему понравилось быть шики, вот только люди опять все испортили: жители вскоре догадались о существовании вампиров и вместо тог, чтобы вести себя, как и положено жертвам, сами объявили охоту.
У Масао не было друзей среди новых знакомых, о нем некому было позаботиться, и ему негде было спрятаться. Поэтому он пошел в то единственное место, где мог спрятаться и, как раньше, чувствовать себе в безопасности. Туда, где все еще жила его идеальная жертва — домой.
Он стоял под дверью и думал, что озлобленные охотники нагонят его, и тогда ему некуда будет деваться, когда своим чутким нечеловеческим слухом различил движение за дверью. И решил рискнуть.
— Кто-нибудь впустите меня. Это же я — Масао.
— Масао? — донесся из-за двери удивленный голос Чизуко.
— Да, да сестричка. Это я. За мной гонятся страшные люди, впусти меня.
К своему удивлению и несказанному счастью, Масао увидел, как дверь его дома открывается.
— Заходи.
Она пригласила его, и он вошел.
Но так больше никогда и не вышел из этого дома.
Никто, кроме Чизуко не знал, как именно он умер.
Она била его топором до тех пор, пока он не превратился в истошно визжащее кровавое месиво, но все же ей не хватило сил, чтобы отрубить ему голову, как она не пыталась, поэтому ей пришлось вытащить его на солнечный свет, и наблюдать за тем, как он превращается в прах.
Никто не слышал, как он кричал, сгорая.
Никто, кроме Чизуко не знал, как долго, ловя его скользкие взгляды на себе или сыне, она желала его смерти.
Никто не знал, как долго она поджидала свою жертву.