@темы: музыка

Я едва не пропустила первый день WTF, и, пожалуй, самый забавный квест: ВИЗИТКИ.
А потом наша команда выложилась, и понеслось.
Точнее, понесло. На бартер.
В общем, второй день бегаю -любуюсь.
Люблю этот квест, отчасти потому, что читать выкладки многих команд я не буду из-за незнания канона, или отсутствия интереса к фандому. А вот зайти и посмотреть на презентацию команды - всегда пожалуйста.
Список команд, за которые был отдан мой голос, выглядит так:

1. WTF Death Note

Люблю свою команду, ничего не могу с собой поделать.
А если серьезно, то итоговый вариант визитки я увидела только после выкладки, и была приятно удивлена.
Это тот редкий случай, когда ты видел, как все происходило, видел командную работу, и даже сам немного отметился, но не ожидал такого результата.
Так как я имела возможность наблюдать процесс создания "изнутри" и знаю, как все было непросто, ставлю команду на первое место.

2.WTF Dom

К стыду своему, канон не знаю, книгу не читала.
Но именно эта визитка вызвала у меня желание бежать-искать-читать... Но перед этим восхитится проделанной работой и работой команды.
Хороший и короткий текст с нормальным шрифтом меня очень порадовал.
Флэш грузился очень и очень медленно, но сама идея...Экскурсия удалась.
Визуализация и краткое описание персонажей канона заставило меня заочно влюбится в артеров команды и ждать их деанона.
И заглянуть, по крайней мере, на визуальные выкладки.

3.WTF Queer as Folk

Как ни странно, с этим каноном я тоже не знакома. Про сериал много слышала, но не смотрела. И в ближайшее время не планирую.
Почему я за них голосовала? Секрет успеха прост: яблоко в оформлении...
А если чуть серьезнее, то оформление прекрасно. Начиная с заглушки и приведенной цитаты.Что-то в этом есть от правды.
Заметки слешера написаны со знанием дела, характеристика персонажей короткая и ясная, а аватарки с жизнеутверждающими надписями окончательно убедили меня в правильности выбора.
Читать не буду из-за незнания канона, а визуалку посмотрю.



4. WTF Stephen King

Канон знаю, автора люблю. Визитка хорошая.
Идея с газетой где-то уже мелькала, но все равно неплохой вариант. Я люблю того человека, который делал здесь шрифты и оформление в целом.
Человека, который писал текст статей, я люблю еще больше. Наверняка кучу отсылок пропустила, но "10 признаков того,что ваш кот зомби" покорили мое сердце.

5. WTF Kid's Originals

Я не знаю кто все эти люди. Я так и не поняла, какой у них канон, но это было мило и трогательно. И красиво.
Еще и полезно, с учетом необычных и стильных информеров.

@темы: WTF Combat

@темы: WTF Combat

@темы: перевод, Chris H. & Wyatt H, ФБ - 2012, Charmed

@темы: Chris H. & Wyatt H, ФБ - 2012, Charmed, fanfiction

Название: Кошмарные сны доктора Озаки
Авторы:  PapillioN-NoiR и  Мастер Тишины
Бета: Тинвель
Размер: миди, 5347 слов
Персонажи: Озаки Тошио, Озаки Киоко
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: За последнее время Озаки Тошио задавали слишком много вопросов. Но так или иначе, от него хотели услышать только подтверждение того, что он серийный маньяк, жестоко убивший больше сотни людей и сжегший целую деревню, чтобы скрыть следы совершенных преступлений.


В комнате для допросов было удивительно светло и чисто. Массивный шкаф почти во всю стену с выстроенными в идеальном порядке рядами разноцветных папок, простенький телевизор на тумбочке в углу, деревянный стол и два стула создавали своеобразную иллюзию уюта, которая особенно чувствовалась после пустоты тюремной камеры. Проходя по начищенному до блеска полу, можно было увидеть в нем свое размытое отражение. Кто бы ни следил здесь за порядком, он точно прекрасно знал свое дело.
Озаки Тошио с иронией посмотрел на свою изрядно помятую рубашку, брюки, без ремня норовящие соскользнуть на пол, и решил, что совершенно не вписывается в окружающую обстановку. Ему немедленно захотелось окунуться в горячую ванну, смыть с себя пот и грязь, накопившиеся за несколько недель, проведенных в тюремной камере, сбрить неопрятную поросль с лица и снова почувствовать себя человеком. А еще очень хотелось снять сдавливающие руки наручники и оказаться в другом месте, чтобы не видеть привинченной к полу мебели, зарешеченных окон и массивных железных дверей, одним своим видом способных убить любую надежду на побег.
Но он сидел в этом помещении по крайней мере полтора часа, составляя компанию очередному следователю.
Парнишка был молод, немногим старше двадцати, и нервно накручивал прядь светлых волос на палец перед тем, как задать очередной вопрос. А пристальный взгляд голубых глаз мог бы просверлить дыру даже в бетоне. Словом, следователь напоминал хорошего, ухоженного мальчика из приличной семьи, и внешность его никак не вязалась с происходящим. Первые минут тридцать это даже казалось Тошио забавным.

- Ваше имя, возраст и место рождения…

Должно быть, для полицейского во всем этом был определенный смысл. Как будто, если он услышит ответы на свои вопросы, то сразу же сможет все понять. Глядя на него, доктор вспоминал Таками – местного полицейского в Сотобе. Тот тоже был молодым и уверенным в собственных принципах парнем, полагавшим, что добро всегда побеждает зло. Приезд в Канемасу вампиров наглядно показал, что это утверждение верно далеко не всегда. Молодой полицейский визита шики не пережил так же, как и многие другие. А доктор выжил и сейчас обвинялся в совершении поистине чудовищных преступлений. И допрашивал его такой же молодой идеалист, уверенный в том, что мир делится на черное и белое, и именно он находится на правильной стороне. Такие люди не бывают злыми, только жестокими. Потому что нет ничего страшнее человека, уверенного в том, что он не может ошибаться. Но Тошио давно надоело пытаться кому-то что-то доказать, поэтому он держал свои мысли при себе, оставаясь для собеседника беспринципным убийцей, чье существование само по себе казалось недопустимым.

- Ваше имя, возраст и место рождения…

Эти бессмысленные вопросы задавались снова и снова, и вскоре Озаки стал их игнорировать. Слишком о многом его спрашивали за последнее время и так мало ответов он смог дать. Так или иначе, от него хотели услышать только подтверждение того, что он серийный маньяк, жестоко убивший больше сотни людей и сжегший целую деревню, чтобы скрыть следы совершенных преступлений. Показывали ему увесистые папки с неоспоримыми доказательствами, которые обеспечивали, по их словам, как минимум пожизненное заключение, но почему-то снова задавали вопросы и требовали честно во всем признаться. И он рассказывал им правду: о странной болезни, поразившей деревню в начале лета, о своих исследованиях и об особом виде анемии, которую ему удалось диагностировать, о смерти целых семей и о своей беспомощности и, наконец, о вампирах. Ему не верили.
Для окружающих он был еще одним преступником, чья вина была очевидна, а значит, он должен был понести наказание за свершенные им злодеяния по всей строгости закона. Вот и этот следователь, чье имя доктор почему-то так и не запомнил, явно пришел в полицию для того, чтобы бороться со злом и спасать невинных людей от таких монстров как Озаки.
Он был так же нетерпелив, как и двое или трое до него, вот только бил сразу по лицу, не боясь оставить следы. Озаки ожидал чего-то подобного, но на стуле усидеть все же не смог, потеряв равновесие и свалившись на пол.

- Ты мне все расскажешь,– спокойно и уверенно заявил полицейский, закатывая рукава отглаженной рубашки, очевидно, боясь забрызгать ее кровью.

Он наносил новые удары методично с нескрываемым презрением к человеку, заставившему его прибегнуть к насилию и испачкать свои чистые руки. Но, не услышав ни ответов, ни оправданий, перестал быть настолько аккуратным и вскоре начал избивать заключенного ногами, нанося тупым носком своих ботинок удары по животу, ребрам и груди.
Доктор не сопротивлялся, краем сознания отмечая, что парень бил профессионально, со знанием дела. Причиняя боль и ожидая какой-то реакции. Но Озаки продолжал молчать, потому что ответы уже давно ничего не меняли. Ведь он не мог объяснить этому следователю, что страшные вампиры, о которых он, наверное, читал в книгах и которых видел в фильмах, существуют на самом деле и убивают тоже вполне реально. Не мог описать то чувство, возникавшее у него каждый раз при виде новой жертвы, которую невозможно было спасти. Не мог передать страх, который охватил его в тот момент, когда с десяток вампиров рвали на части беспомощную женщину под окнами его больницы. Ему оставалось только неловко свернуться в клубок на полу, постепенно покрывающемся каплями крови: пара ударов в лицо и попадание по старой ране, оставленной предыдущим следователем, не прошли бесследно. Конечно, он пытался защититься от новых ударов, но это получалось далеко не всегда. Помогая очистить деревню от нежити, он не предполагал, что однажды будет вот так лежать на полу и вздрагивать от каждого удара.
Следователь бил от души, но быстро останавливался, понимая, что нужный эффект все еще не достигнут. Озаки чувствовал, что парнишка его ненавидит, но не собирается тратить время и усилия зря. Однажды преступник сломается, раскается, признается.… Поэтому на избиение обычно уходило не более десяти минут, после чего парень возвращался к своему заваленному бумагами столу и с невозмутимым видом продолжал задавать вопросы.
Но сегодня они немного отошли от обычного распорядка дня. Полицейский брезгливо поморщился, глядя на то, как Озаки шатаясь, поднимается с пола с закованными в наручники руками, и заявил:

– Решил поиграть в сумасшедшего? Но я могу доказать, что ты вменяем. И виновен.

Вопрос был риторическим, и Тошио не стал придумывать ответ. Даже думать сейчас было ощутимо больно. Поэтому доктор несколько рассеяно наблюдал за тем, как его собеседник подошел к маленькому телевизору и включил запись.
Он уже знал, какую именно пленку ему хотят показать. Казалось, следователи получали какое-то извращенное удовольствие от просмотра этой записи. Смерть возбуждает многих людей, заставляет их острее почувствовать вкус жизни, ощутить свою значимость… Озаки привычно усмехнулся, и тут же скривился от боли: сложно было привыкнуть улыбаться разбитыми губами. И с точки зрения этих людей, готовых просматривать кровавые кадры раз за разом, по поводу и без, чудовищем, достойным осуждения, был он.
Несколько секунд экран оставался черным, но затем на нем появилось черно-белое изображение. Ярко освещенное помещение, с огромным больничным плафоном и медицинским оборудованием. Типичная операционная в маленькой сельской больнице, ничего лишнего. Оборудование самое обычное – старенькая камера и штатив, немного перекошенный на одну сторону. На записи этого не видно, но вызванные эксперты анализировали фрагмент множество раз и ничего странного в самой съемке не обнаружили. Так снимают операции или домашнее видео. Особенно в такой глуши, как Сотоба.
Вот только на этот раз доктор заснял не операцию и не праздник: это становится очевидным с самых первых кадров. На экране - обнаженная женщина. На вид ей не больше тридцати, стройная, высокая с пышной копной светлых волос. Она очень красива. И эта картина могла бы показаться возбуждающей, если бы не обстоятельства, при которых проходила съемка: Кёко лежала на операционном столе, накрепко связанная толстыми кожаными ремнями, безуспешно пытаясь освободиться от пут. Судя по всему, она кричала, но широкий пластырь, которым ей заклеили рот, заглушал мольбы и крики.
Эта запись была без звука. Но немое черно-белое кино смотрелось еще страшнее.
Затем в кадре появлялся мужчина в белоснежном больничном халате.
И эта пленка все еще могла бы показаться странным развлечением, некоторой вариацией игры в «семейного доктора», попыткой внести разнообразие в семейную жизнь.… Пока Озаки не достал скальпель.
Затем спокойно подошел к столу и что-то сказал на камеру, после чего уверенным движением рассек правую руку своей жены от кисти до локтя. Его действия были чёткими, даже профессиональными, но он почему-то не стал останавливать кровотечение и отстранено наблюдал за тем, как из аккуратной, но довольно глубокой раны начала вытекать кровь. Глядя на рану столь сосредоточенно, как будто боялся упустить малейшие изменения. Или полагал, что в этот раз кровь будет зеленой. Жертва вздрогнула, стремясь вырваться с неожиданной для столь хрупкой женщины силой, на глазах проступили слезы, было видно, что она пытается что-то сказать, но мужчина даже не посмотрел в ее сторону, полностью поглощенный своим экспериментом. Выражение его лица не изменилось и тогда, когда капли крови испачкали его белоснежный халат. Он просто стоял и смотрел на порез, беззвучно шевеля губами, а затем сделал рану еще глубже. На этот раз скальпель с трудом вошел в плоть, и доктору пришлось приложить заметные усилия, чтобы разрезать мышечную ткань, но мужчину это не остановило. Озаки достал несколько металлических креплений, чтобы раздвинуть кожу и вновь принялся за работу. Женщина все еще дрожала, инстинктивно пытаясь избежать боли, передвинув поврежденную руку. Вот только уже не могла этого сделать. Помедлив несколько мгновений, он начал разрезать сухожилия, а затем перерезал вену, фактически лишив жену руки, и снова посмотрел в камеру. Очевидно, он собирался что-то сказать, но в этот момент запись обрывалась.
Озаки еще с секунду всматривался в черноту экрана, как будто надеясь, что на нем еще покажут, как через минуту рана на руке этой женщины затянулась, не оставив ни единого следа на безупречной белой коже. Так же заживали и любые другие порезы, вызывая у новообращенного вампира лишь сильнейшую жажду свежей крови и неуправляемую ярость - ярко - красную вспышку на дне черных глаз. Он прекрасно помнил этот взгляд, ведь Киоко продолжала смотреть на него, не отводя глаз. Он всерьез размышлял: узнает ли его шики или видит перед собой лишь вожделенный источник пищи. И до сих пор не мог с уверенностью ответить на этот вопрос.

- Ну, что? Вспомнил что-нибудь? – после паузы, спросил следователь.

Конечно, Озаки прекрасно помнил ту операционную комнату, как и запись, которую сам же сделал на старенькую видеокамеру, не зная, что записывает изображение без звука.
И абсолютно не предполагая, что записанные им доказательства существования шики могут быть истолкованы как тяга маньяка запечатлеть свое лучшее преступление. Зверское убийство собственной жены.
Правда, самого убийства на записи не было, но криминалисты нашли то, что осталось от Киоко в яме с массовыми захоронениями. И сделали выводы.
Озаки думал, что кто-то из местных все-таки показал полиции место, куда были свалены тела вампиров. Останки обгорели, но какие-то фрагменты все-таки удалось найти.
Доказательством его невиновности могла бы послужить все та же запись, но из семи часов, отснятых на пленку попыток убить вампира, к полиции попали лишь эти пять минут. В которой не было сказочной нежити, но был запечатлен фрагмент вполне реального преступления.
Пожар, произошедший в Сотобе, надежно похоронил большую часть информации о последних месяцах существования деревни и произошедших на ее территории убийствах, и полицейские готовы были ухватиться за любую ниточку и как свора спущенных с поводка ищеек шли по указанному следу. Репортеры неистовствовали в своих статьях, выдвигая самые нелепые версии случившемуся, начиная с серии взрывов природного газа и заканчивая секретными разработками военных, которые спешно уничтожили очередной свой провальный проект. Попавшая в руки полиции запись, обнаруженная каким-то абсолютно невероятным образом, стала наилучшим объяснением случившегося. А также поставила доктора в один ряд с самыми страшными убийцами в истории страны.
Но, вероятно, не стоило винить в этом полицию. Даже жители Сотобы поверили в эпидемию неизвестной болезни с большей охотой, чем в существование нежити. И сейчас сами начали сомневаться в реальности произошедшего.

- Не хочешь поведать, как убивал свою жену и снимал все это на камеру? – настаивал следователь.

Озаки столько раз пытался рассказать им о вампирах и оборотнях, восставших из могил и пьющих человеческую кровь, что со временем эти слова потеряли для него всякий смысл. Несколько месяцев назад он и сам бы себе не поверил. Несколько месяцев назад у него была жена, мать и любимая больница, а теперь не осталось ничего. Он проиграл самому себе, не сумев спасти деревню, а все данные, которые были с таким трудом собраны, сгорели во время пожара.

– Нет. Я никого не убивал, - наконец произнес Озаки.

Потому что его жена во время съемки уже была мертва. А шики заслуживали смерти независимо от того, кем были в своей человеческой жизни.
Молодой следователь выглядел взбешенным, но на этот раз сдержался, благоразумно рассудив, что у них еще будет много времени впереди для объяснений.
Как и многие другие, он был убежден, что доктор вскоре сломается и выложит следствию всю правду. Поэтому просто набрал номер на служебном телефоне и вызвал конвой.
- Твоя вина уже доказана, а значит, притворяться и лгать бесполезно. Подумай об этом и о том, что признание еще может облегчить твою участь, - доверительно посоветовал следователь.
В допросную вошли двое дежурных, грубо схватили подследственного под руки и выволокли за дверь. Тот не сопротивлялся, осознавая всю бесполезность подобных попыток. Минуя извилистые коридоры и клетки камер, из которых доносилась отборная брань в его адрес, он хотел только одного: чтобы его оставили в покое, заперев в тишине маленького изолятора. Полицейские были уверены, что сломают Озаки Тошио. Они не знали, что после пережитого в Сотобе, ломаться там просто нечему.

Только вернувшись в камеру и на негнущихся ногах опустившись на жесткую постель, Озаки позволял себе расслабиться, закрыть глаза, стараясь не замечать окружающей обстановки и ужасного запаха, заполнявшего все помещение. Хотелось просто отключиться от всего происходящего, но мысли о предъявленных нелепых обвинениях, странном обрывке видеозаписи, неизвестно каким образом попавшем в руки полиции не оставляли его. Перед глазами снова всплывали чудовищные кадры, и Озаки не мог понять, почему кто-то выбрал именно эту сцену, скрыв остальной материал. Впрочем, Тошио многое бы отдал просто за возможность забыть эту запись целиком, как и все случившееся в Сотобе.
Он никогда бы не смог причинить боль своей жене, а тем более убить. Хотя их история и была далеко не романтична, Озаки искренне любил ее, красивую эффектную блондинку, случайно встретившуюся ему однажды. Эти воспоминания казались чужими, словно пришедшими из другой жизни, как и все, что произошло с ним до этого злополучного лета.
Но все же сейчас – как и в другие дни своего заключения – Озаки Тошио не мог перестать думать о Киоко. О той череде случайностей и совпадений, которые привели к их встрече и к тому, что она была мертва, а он сидел в этой ужасной дыре.
Из Сотобы Озаки уехал, когда ему исполнилось семнадцать. По наставлению отца он поступил в медицинскую академию в Киото. Но на самом деле, Тошио было все равно, на кого учиться, ему просто хотелось вырваться из-под родительской опеки и уехать из маленькой, всеми забытой деревни. И оба его желания исполнились.
Огромный город, с миллионным населением, произвел на него неизгладимое впечатление. Просторные улицы с вымощенными резной плиткой тротуарами, бесконечные дороги, забитые разнообразными автомобилями, красивые дома и парки, клубы и рестораны... Тошио казалось, что он попал в абсолютно другой мир. Этот прекрасный мир манил и очаровывал, обещая богатство и славу, исполнение любых желаний и любой, даже самой безумной мечты. Стоило только протянуть руку и осмелиться взять все то, что тебе нужно. И Озаки с головой погрузился в эту пучину, забросив учебу на несколько месяцев.
Вечеринки сменяли друг друга и вскоре, курс увлеченно обсуждал очередные его похождения, словно забыв того простоватого сельского паренька, которым он был совсем недавно. А он тянулся ко всему новому, легко заводил друзей и знакомых, которые на самом деле для него ничего не значили и пускался в любые авантюры от алкогольных вечеринок до массовых оргий. Ему нравилась эта новая реальность и он не собирался упускать ни единой возможности повеселиться. Маленькая стипендия стала нешуточным препятствием на пути в новую беззаботную жизнь, а письма из дома сопровождались лишь гневными упреками отца, грозящего забрать его из академии. Выход нашелся быстро, и даже вернул его к учебе на некоторое время, в частности к занятиям по фармакологии. Озаки целый месяц просидел за книгами, старательно изучая самую разнообразную литературу в стенах лаборатории, удивляя сокурсников своей прилежностью и порадовав отца своим вновь проснувшимся интересом к медицине. Старик не отказал ему даже в финансировании покупки маленькой химической лаборатории, так необходимой Тошио для опытов. После чего он вернулся в ночную жизнь большого города, к друзьям, едва его не забывшим, держа в кармане решение всех проблем, аккуратно уложенное в пакетики точно по граммам. Неплохая подержанная машина, новая съемная квартира и деньги сделали его жизнь намного проще.
А затем он встретил Киоко…
Совершенно случайно, на одной из вечеринок какого-то студенческого клуба, которыми он уже давно перестал интересоваться. Его и затащил – то туда один из друзей-клиентов, посулив море дармового алкоголя и внимание толпы девчонок.
В огромном помещении было не протолкнуться среди танцующих, а от сигаретного дыма с легким привкусом примеси наркотических трав, которые Озаки невольно уловил, слезились глаза. Он не стремился привлечь к себе внимание, но с удовольствием отмечал заинтересованные женские взгляды, предназначенные ему.
Самые шумные компании собирались у барной стойки, и Тоши направился прямиком туда. На этот раз гуляли богатенькие мальчики из элитной частной академии, и ничего более скучного он еще не встречал, хотя вечеринок повидал немало. Многих парней он знал по имени, они же старались сделать вид, что встретились с ним впервые. Что же, это были маленькие нюансы его скромного бизнеса, которые Озаки ничуть не расстраивали. В конечном счете, подобные собрания богатых детишек приносили ему немало прибыли.
Но все же в собравшейся компании выделялась одна блондинка, приковывая к себе немало заинтересованных мужских взглядов. Откровенное платье и яркий макияж были скорее дополнением к ее и без того запоминающемуся образу. Ее шутки были по настоящему смешными и вызывали взрывы искреннего хохота, а истории слушали с неподдельным интересом.
Он с удивлением обнаружил, что и сам невольно смотрит на нее, и даже запомнил ее имя - Киоко.
Наблюдать за тем, как она развлекается с этими изнеженными домашними мальчиками, заставляя их драться между собой за ее внимание, было действительно весело и он не смог не присоединиться к этой игре. Тошио смеялся и пил, отпуская остроумные и временами злые шутки в адрес присутствующих, постепенно привлекая к себе всеобщее внимание.
Киоко одарила его лишь парой рассеянных взглядов за весь вечер, и вскоре покинула клуб в компании какого-то симпатичного парня.
Сам же Озаки остаток ночи провел в одной из бесчисленных комнат на втором этаже клуба, в компании подруги Киоко, щенячьим взглядом смотрящей на него весь вечер. Она не так красива и самоуверенна, но все же довольно мила. Озаки просто хотел отвлечься, и новой знакомой прекрасно удалось скрасить его одиночество.
Тошио нужно было расслабиться, забыть об эффектной блондинке и просто получить удовольствие, поэтому в ход пошли подручные средства. Поначалу девушка боялась принимать таблетки, но он с искренней улыбкой, в которой не было и тени лжи, смог уверить ее, что это сделает ночь абсолютно незабываемой. Он давно научился получать от людей то, что ему нужно, и вскоре она согласила на его предложение.

- Я все для тебя сделаю… - прошептала она, и запила таблетки пивом.

Нужный эффект достигнут минут через десять. Теперь она действительно готова ради него на все.
Но это до обидного легко и обыденно, и напоминает ему несколько десятков ночей, словно комнаты и партнерши сливаются воедино, даже качественный минет не может прогнать напавшую на него скуку. Да и секс вопреки ожиданиям получается быстрым и жестким, без особых изысков. Поэтому он нарушает собственные принципы, и тоже принимает немного таблеток. А после впервые за долгое, очень долгое время занимается любовью. Ласкает податливое тело, шепчет какие-то глупости, и чувствует себя абсолютно счастливым. И только кончая, понимает, что он получил совсем не то, что хотел. Потому что Тошио хотел другую. И видел ее, ласкал, занимался любовью именно с ней, а не с милой наивной девочкой, лежащей сейчас на измятых простынях.
Видит и понимает, что ему нужно, просто необходимо узнать, как это должно выглядеть на самом деле, без наркотиков в крови и случайных замен. Понимает, что он должен получить только Киоко.
Приняв холодный душ, он постепенно приходит в себя, быстро одевается на ходу, натягивает джинсы на мокрое тело, застегивает мятую рубашку, и уходит, так и не обернувшись.
Девушка находит его через пару дней, очевидно, спросив о Тошио своих знакомых. Она сама не знает, чего желает больше: немного таблеток или повторения случайной ночи. Озаки вполне готов предложить ей и то, и другое. Вот только за удовольствие нужно платить, и он точно знает, чего хочет.
Когда они разошлись, полностью удовлетворенные друг другом, он уже выяснил о Киоко все, что ему было нужно.
Тошио и Киоко «случайно» встретились через неделю, когда он зашел позавтракать в ее любимое кафе. Он начисто побрился и даже вспомнил о существовании расчески. На нем его лучшая рубашка в сочетании с довольно строгим костюмом, а она все так же обворожительна в очередном своем вызывающем наряде. Завязать беседу оказалось несложно, и он с интересом слушал о том, что Киоко живет в Киото всю свою жизнь и мечтает стать известным модельером. Ее отец оказался богатый бизнесменом, а мать когда-то была подающей надежды актрисой, и оба родителя любили ее безмерно, ни в чем не отказывая своему единственному ребенку. Ее приятно удивил тот факт, что Тошио учиться на доктора. Она искренне верила, что умение спасать человеческие жизни сродни настоящему дару. А он не стал ее разубеждать.
В отличие от всех богатых избалованных девчонок, Киоко вела себя так, будто ее действительно интересовала его жизнью. Он никогда не был особенно разговорчив, но рядом с ней никак не мог заставить себя замолчать. Рассказывал обо всем: о маленькой Сотобе, откуда он родом, об отце, который возлагал на него большие надежды, как на наследника семейного дела, и вспоминал бессчётное количество баек, ходивших среди студентов - медиков.
Она смотрела и улыбалась, слушала внимательно, не перебивая, и не задавая вопросов, словно уже знала о нем все, что ей было нужно.
Тот день они провели вместе, и когда вечером он подвез Киоко до дома, то уже точно знал, что он увидятся снова. Пожалуй, впервые он ждал свидания с девушкой с таким нетерпением.
Они встречались слишком часто, чтобы их стремительно развивающийся роман можно было скрыть от окружающих. Их отношения мгновенно стали поводом для многочисленных сплетен. Но они старательно делали вид, что ничего не происходит. Со временем потертую куртку и рваные джинсы Тошио сменил элегантный костюм, и он полностью завязал со своим старым бизнесом, а Киоко, к великому разочарованию многих, покинула свою старую компанию, посвятив свободное время своему молодому человеку. И хотя они почти не задумывались о будущем, он уже знал, что готов связать с ней свою дальнейшую жизнь.
Его размышления были прерваны неожиданным приходом посетителей.
Огромная металлическая дверь с грохотом заскрипела своими многочисленными замками и, наконец, открылась, впустив в изолятор яркую волну свет. От него невыносимо резало глаза, а вернувшаяся головная боль была похожа на удары кузнечного молота. Несколько секунд Озаки ничего не видел, гадая, зачем он кому-то понадобился. Неужели его снова поведут на допрос? От этой мысли стало мерзко до тошноты, но Тошио знал, что выбора у него нет. Он уже почти привык различать время дня по походам в допросную комнату: один утром, а второй уже вечером. В конце концов, должны же они когда-нибудь кончиться.
В дверном проеме показалась массивная фигура охранника. Кряхтя и гремя связкой ключей, он поставил на пол оловянную миску с едой и такой же стакан с мутной водой. Одарив Тошио презрительным взглядом, он с тем же шумом захлопнул дверь. Есть совершенно не хотелось, но пересохшее горло саднило от жажды. Пришлось приложить немало усилий, чтобы подняться, стискивая зубы от боли, поселившейся, кажется, в каждой клеточки организма, и сделать шесть шагов. Ровно столько требовалось, чтобы пройти от одной стены изолятора до двери и еще четыре шага в ширину. Все еще ослепленный недавним ярким светом, Озаки брел наощупь, про себя считая эти ненавистные шаги, пока под ногами что-то не зазвенело. Если бы он верил в бога, то помолился бы сейчас, чтобы это оказалась не кружка с водой, но это была она.
Тошио уже думал о смерти от истощения и всерьез рассчитывал количество дней, которое ему для этого понадобиться. Отшвырнув пустую кружку, он медленно вернулся к койке, упал на жесткий матрас и устало закрыл глаза, снова погружаясь в пучину воспоминаний.

- Я женюсь, - не веря собственным словам, писал Тошио в письме своему другу детства Мурои Сейшину. – Отец будет в ярости, но мне наплевать.

Это действительно было правдой, так как для главы семейства Озаки брак его единственного сына с дочкой какого-то торговца, даже если тот является крупным бизнесменом, был личным оскорблением. Он предполагал, что отношение его родителей к происходящему может вызвать серьезные проблемы, но менять свое решение не собирался. Отец уже принял слишком много решений за своего сына, чтобы теперь тот покорно подчинился чужой воле, позволив отнять у него еще и Киоко. Но все же его нужно было как-то подготовить, поэтому Тошио написал и своей матери, куда более терпимой в отношении его личной жизни.
Ответ не заставил себя долго ждать и пришел на следующий же день. Всего три строчки, написанные рукой его отца, в которых тот изъявлял желание видеть сына вместе с его «сожительницей» в доме семьи Озаки через три дня. Тошио не знал, как намекнуть своей будущей жене на то, что его семья не очень рада подобному союзу, и потому откладывал объяснения до самой поездки в Сотобу. А робкая попытка более подробно обрисовать сложившуюся ситуацию вскоре закончилась тем, что она назвала его трусом, так и не разучившимся бояться строгого папу.
В деревню они приехали на машине Тошио. С родителями его невесты, как ни странно, никаких проблем не возникло, и они спокойно приняли выбор своей любимой дочурки. Отец Киоко и подарил счастливой паре этот автомобиль в качестве небольшого презента будущему зятю, но Озаки не любил водить машину, предоставив это обрадованной девушке. Ее невозможно было испугать ни отрезанной от цивилизации деревней, в которой единственным крупным делом было производство гробов, ни коровами, мирно пасущимися, где им вздумается, ни сплетнями, которыми сопроводили их приезд местные старушки, ни даже суровым взглядом отца. Она вела себя так же легко и непринуждённо, как будто это была самая обычная увеселительная поездка. Но это им не сильно помогло.
В честь приезда единственного сына и наследника Такае Озаки приготовила праздничный семейный ужин. Но вечер все равно получился просто кошмарным. Отец согласился лишь на то, чтобы Киоко и дальше жила вместе с его сыном, «пока эта блажь не пройдет». Конечно, о браке не могло быть и речи.
Еще никогда Озаки так сильно не ненавидел собственного отца. Успокаивая рыдающую Киоко, он быстро собрал вещи и, несмотря на слезы матери и крики разъяренного отца, уехал. Он гнал машину с невероятной скоростью, вдавливая педаль газа почти в самый пол, пока не доехал до местного храма, где их и обвенчал Сейшин.
Озаки не жалел о принятом решении, хотя оно и поссорило его с отцом. С ним была женщина, которую он любит, и этого было вполне достаточно. В Сотобу они вернулись ровно через два месяца, когда умер старший Озаки. Сердечный приступ прямо в больнице, единственным доктором которой был он сам – какая злая ирония.
У Тошио снова не было права выбора, так как престарелая мать, дом и больница требовали его присутствия. С легкой городской жизнью пришлось расстаться, так же как и с квартирой в центре Киото и работой в лучшей больнице города. Переезд не вызвал восторга у привыкшей к красивой и яркой жизни Киоко, но она твёрдо решила последовать вслед за мужем.
Первое время она держалась просто отлично, будоража сельских жителей своими нарядами и умудрившись наладить нормальные отношения с его матерью. Но прошло всего несколько месяцев, и старые привычки напомнили о себе. Киоко захотелось снова пройтись по магазинам, посидеть в красивом ресторане, где любые пожелания клиента выполняются лишь по мановению его руки, встретиться с подругами и увидеть отца. Тошио не мог отказать ей в этом, прекрасно понимая, что ее ничего не держит в этой глуши с неприлично маленьким домом, строгой свекровью, и мужем, вечно занятым на работе. Поначалу она уезжала на день или два, но потом стала оставаться в городе неделями, пока отец не купил ей собственный магазин одежды. Тогда они приняли решение жить в разных домах. Озаки воспринял ее решение спокойно, с головой уйдя в работу в больнице. В конце концов, они не перестали любить друг друга и все также носили кольца, вот только их любви оказалось слишком мало, чтобы удержать их вместе.
Но сохранившаяся привязанность оказалась достаточно сильна для того, чтобы его жена приехала в Сотобу по просьбе ее матери в тот момент,когда деревню поразила загадочная эпидемия...
Когда он все таки перестал терзать себя воспоминаниями о прежней жизни, теперь казавшейся такой далекой, измученный организм окончательно сдался, и Озаки забылся тяжелым сном. Ему снилась Киоко, смотревшая на него с тревогой и предлагавшая бежать из деревни, пока не поздно. Это было совсем на нее не похоже и Озаки на мгновение задумался о том, что действительно может вернуться в Киото. Найти хорошую работу и нормальных пациентов, а не этих сварливых стариков и старушек, постоянно стремившихся доказать ему, как он ничтожен по сравнению с отцом. Он давно старательно избегал этих мыслей, но все же иногда желал уехать вслед за женой в город. Сейчас бы он сделал это не задумываясь. Но она улыбнулась, и он сразу вспомнил о том, что не может уехать из деревни с Киоко, потому что его жена умерла.
А деревню все еще можно было спасти. Стоило только понять, как уничтожить вампира.
Эта мысль не давала ему покоя, и он подчинился своему желанию.
А затем отстранено наблюдал со стороны, как вздрагивает Киоко, стараясь освободиться от сковывающих ее тело ремней. Его жена умерла, и больше не была собой. Перед ним лежал голодный и злой новообращенный вампир, желавший отведать свежей человеческой крови.
Конечно, на эксперимент он решился не сразу, хотя инструмент в его руках был послушен, а разрезы получались вполне профессионально, залить нервы алкоголем и убедить себя в том, что эта рыдающая девушка, лежащая на операционном столе, ему абсолютно безразлична, было непросто. Но его жена не смогла бы заживлять раны, переносить любые уколы, не отключаясь даже после десятикратной дозы снотворного.
Если бы он ввел в организм человека пять миллиграмм пестицидов, обожженные химикатами клетки начали бы стремительно гибнуть, вызывая омертвение целых участков кожи, но на вампира яд не действовали никак.
И Тошио успокоился. Он бы никогда себе не признался, но через несколько часов он даже начал получать от происходящего какое-то извращенное удовольствие. Смотреть, как вампир сращивает кости, восстанавливает оторванные конечности и без видимых усилий заживляет любые повреждения, было даже интересно. Лежащие перед ним тело вампира с лицом Киоко казалось каким-то извращенным воплощением человеческой мечты о самовосстановлении организма, способном привести к возникновению вечной жизни.
Такой регенерации просто не существовало в природе, но сейчас он мог наблюдать подобное чудо. Должно быть, эти знания можно было бы использовать в новейшей медицине, но у него не было времени на то, чтобы понять, что именно вызывает такой эффект. Пока он знал только, что для получения этих способностей нужно было умереть и начать охоту на других людей. Цена все же была высока.
Как ни странно, вампиры все равно продолжали чувствовать боль. Поэтому ему пришлось заклеить Киоко рот перед тем, как начать свое исследование.
Но плач и крики все равно были слышены и раздражали его неимоверно, мешая сосредоточиться. Отрезанный язык вампира отрастал довольно быстро, весь процесс занимал не больше минуты. А вот осторожно вырванные клыки восстанавливались дольше.

Подумав, он принес в операционную старую статую Будды и случайно оказавшийся поблизости сборник молитв, но даже они не смогли уничтожить это чудовище, вызывая у нее только приступы паники. Лишь приклеенные к телу обереги наносили незначительные ожоги.
Через шесть часов бессмысленных пыток, так и не приведших к желаемому результату, оставалось только перекрыть доступ крови: отрубить голову или уничтожить участок, где сосредоточена аорта и полые вены. И старые легенды оказались правы. Загнанного в сердце кола или отрезанной головы для уничтожения вампира оказалось вполне достаточно.
Это знание могло помочь людям выжить, и во сне доктор был по-настоящему счастлив, осознавая всю значимость своего открытия. И это счастье не могли омрачить даже разводы бурой крови, покрывающие его халат, руки, стол и стены вокруг.
А затем он открывал глаза, не сразу понимая, что находится в камере, с ужасом осознавая, что его ожидает новый день и новый допрос..
В конечном счете, он не смог спасти ни Сотобу, ни себя. Случайный сон освежил его память, напомнив о человеке, ставшем свидетелем его эксперимента. Но мысль была глупой и нерациональной. Даже если его друг выжил, вампир никогда бы не смог найти запись и передать ее полиции. Стоило подумать о более полезных вещах: о стакане нормальной воды или о том, что признательные показания смогут облегчить его мучения.

***
Мурои Сейшин тоже не спал этим ранним утром, наблюдая за уснувшей Сунако, только что вернувшейся с очередной охоты. Она очень сильно изменилась после пережитого в Сотобе, и он старался не оставлять ее одну. Хорошо, что оборотни могли не спать днем, а еще есть человеческую пищу. Он был просто начинающим писателем, имеющим на попечении дальнюю родственницу с крайне редкой генетической болезнью, не позволявшей находиться на солнце. Это обстоятельство серьезно упростило им жизнь и позволило избежать множества ненужных вопросов.
А неоценимая помощь полиции, наконец-то получившей доказательства чудовищных преступлений доктора Озаки, помогла ему приобрести статус законопослушного и крайне благонадежного гражданина.
Он хотел, чтобы Тошио сполна заплатил за то, что сделал. Еще не зная, что его желание исполнилось.

@темы: ФБ - 2012, Shiki, fanfiction

Название: Иллюзии и мечты
Бета:  alada
Размер: драббл, 889 слов
Персонажи: Тору/Нацуно
Категория: слэш
Жанр: юст, романс
Рейтинг: от R до NC-17


Лето в Сотобе в этом году необычайно жаркое, и август намного теплее обычного. Говорят, что могут все-таки начаться лесные пожары. А в остальном все по-прежнему: тихо, спокойно, и абсолютно ничего не происходит. Но все меняется. После того самого события в Ямаири. На несколько дней смерть становится главной темой разговоров.
К счастью, это быстро проходит, потому что в замок Канемаса въезжают новые жильцы. Жители с гордостью говорят о приезжих, как о новой достопримечательности. Но вместе с тем в их голосах можно услышать некоторую настороженность. За пару дней в Сотобе произошло не одно, а несколько значительных событий. Сельчан страшат перемены, как и то, что они могут с собой принести.
Тору не хочет об этом думать. Просто наслаждается жизнью, стараясь не замечать происходящее. Его внимание всецело занято одним человеком.
В последнее время Натсуно приходит чаще, чем раньше, и подолгу остается у него в гостях. Он привычно игнорирует всех остальных, и Тору не знает, радует его это или огорчает. Он просто старается не думать о том, как это смотрится со стороны, и чем все это может кончиться.
Но не хочет задавать вопросов.
Поэтому Тору отстраненно наблюдает, как Нацуно с остервенением убивает очередного компьютерного монстра, и рассеянно разглядывает друга, полностью поглощенного игрой.
Нацуно предельно сконцентрирован, замечает только экран и действующих персонажей. Странно видеть, что человек может быть настолько увлечен убийствами и насилием ради добра и справедливости. (Тору тоже увлекался подобными играми, но для него они всегда были забавным развлечением. Способом весело провести время.)
Очередной монстр с оглушающим рыком взрывается на части, разбрасывая вокруг себя куски мяса и брызгая на экран желтоватой кровью.
Обычно спокойный, даже несколько равнодушный по отношению к окружающему миру, Нацуно изучает врага, просчитывает варианты, а пальцы быстро выбивают на джойстике очередную комбинацию ударов.
Если бы Тору спросили, как сейчас выглядит Нацуно, то самым верным было бы слово "красивый".
Не самое лучшее определение для описания своего друга, но именно оно непроизвольно всплывало в сознании. Чувство было... странным. Как будто он посмотрел на Юки и впервые увидел его по-настоящему.
Тору думает, что могло бы произойти, если бы он решился воплотить свои желания в жизнь. Они сидят достаточно близко, и это совсем не сложно - дотронуться до Нацуно. Если бы прикосновения не ограничивались рукопожатиями и дружеским похлопыванием по плечу, что бы он сделал?
Может быть, он бы обхватил его плечи и нежно ласкал поцелуями шею, а затем захватил его запястья, притянул к губам подвижные пальцы, остановив игру. Интересно, был бы Нацуно сосредоточен на нем так же, как на своем любимом персонаже?
Тору бы развернул Юки к себе, стащив с шеи галстук и расстегнув пуговицы на его рубашке, обнажая кожу. А потом обнял бы его и потянул к постели. Школьная форма определенно была лишней, и рубашке с галстуком пришлось бы остаться где-нибудь на полу. А потом можно будет стянуть штаны. Нацуно не позволял себе вольностей даже в такую жару, и Тору очень хотел избавить его от этих тряпок, изучить целиком, каждый миллиметр тела.
Он бы заставил Нацуно лечь спиной на футон, чтобы он мог видеть его лицо, замечать каждую эмоцию.
Тору хотел бы увидеть, как его член проникает в чужое тело, ведя их обоих к удовольствию, он хотел бы услышать тихие стоны и крики. Потому что даже Юки не смог бы остаться в такой ситуации привычно отстраненным и равнодушным. Он был бы так же возбуждён, и Тору бы помог другу, обхватив его плоть приближая к разрядке. Двигаясь все быстрее, поддерживая единый темп и разделяя удовольствие на двоих.
Возможно, все было бы чуть более сумбурно и быстро, чем ему представлялось, но он был уверен, что это будет лучший секс в их жизни. В его жизни, по крайней мере.
Потом, когда все закончится, он бы целовал Нацуно, а тот бы уже пришел в себя и традиционно послал надоедающую личность нахуй.
Он думает, что мог бы выполнить эту просьбу дословно, если потребуется…
- Тору! Ты уснул, что ли?
Муто вздрагивает, мгновенно возвращаясь в реальность. И с удивлением замечает, что Нацуно закончил свою сегодняшнюю миссию по уничтожению виртуальной нечисти и, должно быть, окликает его не в первый раз.
- Прости, задумался, - привычно оправдывается Тору, радуясь тому, что его друг не умеет читать мысли. - Сегодня опять останешься?
Нацуно кивает, и это значит: дома проблемы, останусь здесь. Поднимается, очевидно, собираясь добраться до ванной комнаты, но останавливается, немного не дойдя до двери, и говорит с какой-то неясной интонацией:
- Знаешь, о Рицуко ты мог бы подумать в любое другое время.
И выходит за дверь до того, как Тору осознает произошедшее. Он понимает, что его очевидное возбуждение и выпадение из реальности Нацуно истолковал по-своему.
Тору остается в комнате наедине со своей похотью и стыдом. И грязными мыслями о парне, который считает его своим другом. Он знает, что должен забыть об этом, потому что они оба парни, потому что Юки действительно дорог ему как приятель, потому что он еще школьник, и Тору должен быть взрослее и ответственнее. Потому что в этой деревеньке слишком любят сплетни и слухи, и это вполне может сломать им жизнь. Поэтому завтра он пригласит на свидание Рицуко, оставаясь для Нацуно другом, у которого можно переночевать, починить велосипед или просто поиграть в видео игры.
Но, приняв это решение, он понимает, хотя никогда и не признается в этом: рано или поздно, как бы он ни старался избежать подобного, он вспомнит о своих желаниях, лежа в постели под покровом ночи, и эти мысли приведут его к разрядке. Помогут утешиться иллюзией желаемого.
Это все, что он может получить. Этого должно быть достаточно.

Название: Некуда спешить
Бета:  alada
Размер: драббл, 379 слов
Персонажи: Тошио/Рицуко
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: от R до NC-17


Он никогда не любил яркий свет вне операционной, довольствуясь тусклым освещением настольной лампы. Рицуко осторожно толкнула дверь и замерла на пороге, оглядывая комнату. Тошио стоял у подоконника, уставившись в окно, и как обычно дымил сигаретой. Рабочее время уже давно закончилось, и персонал больницы ушел по домам, но этим двоим спешить было некуда. В последнее время они задерживались особенно часто.
Рицуко вошла, так и не дождавшись приглашения, и опустилась на диван так непринужденно, словно это был ее кабинет.
- Знаешь, сегодня уволился еще один медбрат. Даже жалование за месяц не забрал, - сказала она. - Просто ушел и все.
Они прекрасно знали причину этих увольнений. Еще один вампир пополнил разрастающееся семейство. Со своими близкими и родственниками попрощалась едва ли не половина жителей Сотобы.
Случалось, вымирали целые семьи.
- Скоро и за нами придут, – уверенно заявил Тошио, затушив сигарету.
- Но не сегодня, - ответила Рицуко.
Не глядя на Тошио, она начала расстегивать свой сестринский халат.
Он знал, зачем это ему: чужое тепло согревает лучше, чем собственное, да и потребности взрослого мужчины никто не отменял. Раз за разом погружаясь в ее податливое тело, он смотрел ей в глаза и видел в них отражение собственных страхов. Глядя на Рицуко, целуя нежную шею и лаская ее грудь, он был по-настоящему счастлив. Потому что рядом с ней он мог забыть о своей жене.
Он не знал, зачем это ей, он мог только догадываться: в тот, самый первый вечер Рицуко, отдаваясь ему, закрыла глаза и, вцепившись в его плечи так, что на коже остались царапины от ногтей, повторяла чужое, смутно знакомое имя.
Тору Муто умер за несколько дней до этого.
С тех пор они иногда встречались в его кабинете, устраивались на маленьком жестком диване и пытались отогреться в объятиях друг друга, раствориться в первобытном желании и забыть, хотя бы на несколько мгновений, о страхе и боли.
Когда они достигают оргазма, реальность снова обрушивается на них всех своей тяжестью.
Он смотрит на сперму, размазанную по ее животу и бедрам, и отворачивается.
Она не обижается, поднимает сброшенное на пол белье, накидывает халат и бесшумно выскальзывает за дверь.
Он снова хочет курить.
Если бы его спросили, зачем им это нужно, он бы ответил просто: в этой деревеньке, содрогающейся в предсмертной агонии, им очень хочется почувствовать себя живыми.
Но иногда он думает, что способ они выбрали не самый подходящий.

Название: Охота
Авторы: Инле,  Мастер Тишины
Бета:  alada
Размер: драббл, 901 слово
Персонажи: Мегуми/Каори
Категория: фемслэш
Жанр: ангст
Рейтинг: от R до NC-17

Приблизившись к границе леса и деревни, Мегуми остановилась. В задумчивости переводя взгляд с одного дома на другой, она выбирала семью, которую навестит сегодня. Убийство сельчан давно перестало пугать ее: они еще ни разу не смогли ее остановить. Мужчины и женщины, молодые или старые - все они могли лишь дрожать в захвате холодных рук, позволяя острым клыкам рвать нежную кожу шеи. Это было похоже на игру, в которой вампирские таланты Мегуми раскрывались в полной мере.
- Тебе следует быть осторожной, - звук чужого голоса заставил Мегуми вздрогнуть.
Она не любила встречать других шики во время ночных прогулок, особенно Тацуми. Его присутствие невозможно было почувствовать, а приближение услышать. Он всегда появлялся внезапно и именно там, где его не ожидали увидеть. Иногда Мегуми казалось, что он знает все тайны этой деревни и ее жителей.
- Я думала, что ты уже достаточно убедился в моей самостоятельности. Следил бы лучше за новичками, - не оборачиваясь, бросила Мегуми.
Она поняла свою ошибку, лишь когда стальные, обжигающе горячие пальцы оборотня стиснули ее подбородок.
- Никогда не смей говорить мне, что делать, - очень тихо произнес Тацуми. - Поняла?
Мегуми инстинктивно попыталась кивнуть головой, но это принесло лишь новую волну боли.
- Да, - испуганно пролепетала она.
- Молодец. Хорошая девочка, - улыбаясь, ответил Тацуми и отпустил ее. - Сейчас ты пойдешь в дом Танака и навестишь свою подругу.
- Каори? - не сумев скрыть удивление, спросила Мегуми.
Трудно было поверить в то, что эта глупая и надоедливая девчонка, вечно путающаяся под ногами со своей дружбой, могла привлечь к себе такое внимание.
- Да, ее. Она в последнее время много общается с Юки Натсуно, и им точно известно о нашем существовании, - рассеяно заметил Тацуми. - Ну, если ты боишься не справиться, то…
- Нет, - отрезала Мегуми. - Я пойду.
***
Каори изо всех сил старалась не поддаться панике. Но ее выдала мертвенная бледность и страх, застывший в выразительных карих глазах.
- Ме-гу-ми, - одними губами прошептала она.
- Что? Ты не рада снова увидеть свою лучшую подругу? - ласково начала Мегуми, усаживаясь на край ее кровати. - Или ты предпочла забыть о моем существовании?
Страх Каори чувствовался так остро, что Мегуми не спешила убивать ее. Нелепый вид девушки: растрепанные со сна косички, нервно сжимающие одеяло, дрожащие руки и явно проступившая на ее шее жилка – все это вызывало в ней странное возбуждение, которое испытывает охотник при виде загнанной добычи.
- Нет, я… Я бы никогда не забыла, - пролепетала Каори. - Я даже ждала...
- Лживая тварь, - прошипела Мегуми. - Как скоро после моей смерти ты решила присвоить себе Юки, или это случилось еще до того, как меня похоронили?
- Нет! - почти вскрикнула Каори. - Я ведь люблю тебя.
Последние слова будто повисли в воздухе между ними. Мегуми пристально смотрела на свою бывшую подругу, словно видела ее первый раз. Кто бы мог подумать, что такая правильная во всех отношениях Каори была способна на подобное. Игра становилась чертовски забавной, и Мегуми засмеялась.
- Значит, любишь меня? - спросила Мегуми, близко придвинувшись к ее лицу.
- Да, - едва слышно ответила Каори.
Укус вышел стремительным. Мегуми вонзила в ее шею клыки и с наслаждением почувствовала вкус свежей крови на языке.
- Докажи, - прошептала она, нехотя отстраняясь.
Прикосновения мягких губ Каори оказались неожиданно приятными, а неумелые ласки будили где-то глубоко внутри почти забытые человеческие чувства.
Ночная рубашка сползла, обнажив небольшую девичью грудь, и теперь она могла в полной мере почувствовать тепло и дрожь тела, прижавшегося к ней с такой доверчивостью, будто Мегуми и не была вампиром. В чужом взгляде и прикосновениях сквозила боль и отчаяние долгой безответной любви.
- Люблю, люблю, - снова и снова шептала Каори, будто не веря собственным словам.
Она слушала этот жаркий шепот, думая, что топтать чужие мечты крайне увлекательно, а затем заглушала признания новым поцелуем. Ее очаровывало то, как вздрагивало чужое тело от ее прикосновений, и то, как под ее губами этой ночью оказалась живая, горячая плоть.

Страх давно ушел, оставив лишь наслаждение, волнами накатывающее на обеих.
... а потом Мегуми в голову пришла прекрасная идея, достойная того, чтобы воплотиться в реальность этой ночью.
Она опустилась ниже, оставляя на чужом теле следы поцелуев-укусов, остановившись возле пупка. Каори сжалась, но все же не пыталась уйти от прикосновений, позволяя пальцам Мегуми скользнуть между неплотно сжатых бедер и погладить влажные трусики. Она надавила сильнее, заставив Каори негромко ахнуть и податься вперед. Небрежно поцеловав подругу еще раз, Мегуми сдвинула в сторону полоску ткани, легко провела указательным пальцем по скользкой от смазки промежности, чувствуя, как пульсирует теплая плоть. Она подумывала, что неплохо бы вгрызться в эту мягкую, нежную кожу, разодрать ее зудящими клыками, чтобы кровь хлестала... Но вместо этого только ввела два пальца внутрь, преодолевая сопротивление мгновенно сжавшихся мышц.
В сексе у вампиров есть некоторые преимущества. Определенно.
Мегуми облизала испачканные кровью пальцы, прикрыв глаза от удовольствия, и снова склонилась над Каори. Дрожащее тело, подающееся навстречу движениям языка, и неразборчивый шепот, в котором уже невозможно было разобрать слова, увлекли ее настолько, что сознание отключилось, уступив инстинктам.

Ночь стремительно приближалась к концу. Шики очнулась первой. Каори спала рядом, положив голову ей на плечо и все еще держа за руку. Глупая, смешная девчонка, не решавшаяся признаться в своих чувствах. Мегуми осторожно поцеловала ее в висок и, отстранившись, одним движением свернула тонкую шею. Хрустнули кости. Можно было ее выпить, но Каори никогда не должна была восстать.
Покинув дом Танака, Мегуми зябко поежилась. Почему-то стало слишком холодно. Последний раз посмотрев на знакомое окно в доме бывшей подруги, она растворилась в ночи. Очередная охота была закончена.

@темы: ФБ - 2012, Shiki, fanfiction

Все драбблы написаны в соавторстве с  Мастер Тишины
Бета -  Тинвель

Название: She dreams
Размер: Драббл, 666 слов
Пейринг/Персонажи: Каори Танака
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: от G до PG-13

Мышцы постепенно расслабляются. Руки безвольными плетьми падают на кровать. Голова наполняется приятной сонливостью, а в мыслях воцаряется долгожданный покой. Нет, Каори совсем не хочет спать. Она просто немного полежит с закрытыми глазами.
На улице совсем не летняя погода: льет дождь и свирепствует ветер. Еловые ветки бьются об стекло, а темноту за окном разрывают вспышки молний. Акира любит в грозу рассказывать страшилки о восставших из могил мертвецах и о непослушных детях, которых они утаскивают за собой в хвойную чащу. Но Каори это не пугает. Она давно перестала бояться грозы и деревенских сказок. Мегуми тоже считает эти истории глупыми и смеется над ними. Для Шимизу вся Сотоба - это недоразумение, а то, что она родилась в этих краях, - немыслимая ошибка. Завтра они вместе пойдут в школу, и Каори расскажет ей, что в резиденцию Канемаса въехали новые жильцы.
***
Если верить книгам, анемия не является болезнью, но может встречаться как синдром при целом ряде заболеваний. При малокровии человек становится апатичным и быстро устает, его кожа бледнеет, а глаза становятся пустыми. Доктор Оазаки утверждал, что это не опасно и стоит дождаться результатов анализов. Но Мегуми все равно умерла.
Каори стоит возле ее могилы и не может поверить, что смерть бывает такой ужасной. Это кажется еще одной глупой сказкой: ее подруга умерла в пятнадцать лет от болезни, которой даже не существует. Она сжимает в руках маленький подарок, который хотела вручить Мегуми на день рождения, но теперь в этом нет никакого смысла.
Каори часто снилось, что она падает в разрытую могилу, а со дна ей улыбается мертвая Мегуми. Она хотела зажмуриться, но не могла отвести взгляд от бледного лица подруги, спрятаться от блеска ее кроваво-красных глаз.
Однажды утром Каори узнала, что ее отец тоже болен.
В маленькой деревне почти ничего не происходит. Поэтому приезд новых жителей или чья-то смерть мгновенно становятся главными новостями. Этим жарким летом в Сотобе много говорили о смерти. Каори не любила подслушивать чужие разговоры, но до нее отовсюду доносились встревоженные голоса, хором и поодиночке говорящие об эпидемии. Трудно было найти дом, где бы не было траурного алтаря. Каори хотела убежать и спрятаться. Наверное, все они хотели.
- Это вампиры, - спокойно заявил Нацуно, хотя в его усталых глазах тоже прятался страх. Акира ему безоговорочно поверил и начал строить план по разоблачению кровожадных монстров и спасению деревни. После смерти отца ему просто было необходимо чем-то себя занять. Каори не спорила с ними. На рассвете, когда деревня еще спала, они взяли лопаты и пришли на кладбище. Разрытые ими могилы оказались пусты.
Каори боялась темноты. Каждую ночь она чувствовала, как кто-то поднимается по ступенькам дома, а иногда даже слышала знакомый смех. Она каждый раз убеждала себя, что Мегуми - мертва. И если это всего лишь кошмар, то он должен закончиться.
Мама умерла в четверг. Каори хотела заплакать, но не смогла. Она взяла брата за руку и ушла из дома. Они встретились с Нацуно, потому что у него был план. Он дожидался их на игровой площадке. Но почему-то сказал, что они должны срочно уехать, и объяснил им, как лучше покинуть деревню и что взять с собой. На его шее были заметны следы от укусов, а лицо казалось неестественно бледным.
Каори не стала задавать вопросов.
Она больше не спала. Каждую ночь на край ее кровати садилась мертвая Мегуми. Она улыбалась, обнажая свои клыки, и беззаботно качала ногами. В уголке ее губ был заметен след свежей крови.
- Они все мертвы, - шептала Мегуми. - Вся твоя семья и друзья, вместе со всей этой паршивой и лживой деревенькой - мертвы.
Каори кричала, но не слышала собственного голоса. А ее запястья крепко держали ледяные руки Мегуми.
***
- Тише, тише…
Мышцы постепенно расслабляются. Руки безвольными плетьми падают на кровать. Голова наполняется приятной сонливостью, а в мыслях воцаряется долгожданный покой.
- Вот, так-то лучше.
Доктор убирает в сторону пустой шприц и, осторожно поправив сбившееся одеяло, садится рядом.
- Лекарство скоро подействует, и ты сможешь спокойно поспать.
Каори совсем не хочет спать. Просто немного полежит с закрытыми глазами.
Она устала, а завтра они вместе с Мегуми пойдут в школу, и Каори расскажет ей, что в резиденцию Канемаса въехали новые жильцы.

Название: Belle Mort
Размер: Драббл, 502 слова
Пейринг/Персонажи: Киришики Чизуру, Шимизу Мегуми
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: от G до PG-13
Примечание: прости нас, человек, просивший "что-нибудь про Мегуми"

Она красива... Очень.
Мегуми смотрит на элегантную леди, недавно приехавшую в Сотобу, и это все, о чем она может думать. Госпожа Киришики высокая, статная и необычайно грациозная женщина. Ее походка так легка, будто ноги совсем не касаются земли. У нее аристократически бледная кожа, а черты лица очень изящны. Длинные светлые локоны и огромные выразительные глаза насыщенного, почти черного, цвета лишь подчеркивают ее красоту.
Макияж, укладка, маникюр и платье, все как в модных журналах о жизни в большом городе. Словно модель сошла с глянцевых страниц, чтобы встретиться с Мегуми и забрать ее с собой.
И она бы пошла: в город, на край света - куда угодно вслед за этой очаровательной женщиной.
Впрочем, далеко идти не пришлось.
Чизуру Киришики обхватывает ее голову руками, привлекает к себе и прижимается щекой к ее щеке. Холодные, длинные пальцы нежно сжимают подбородок. Когда Чизуру наклоняется, пряди ее волос падают на плечи Мегуми, касаясь обнажённой кожи.
А потом - улыбка, и ощущение чужих губ на шее. Мегуми страшно и тихий ласковый голос произносит фразы, смысл которых с трудом доходит до затуманенного сознания. А новая знакомая шепчет в самое ухо: « … не считай меня жестокой, я лишь подчиняюсь древним законам. В этом мире сильные выживают, а слабые - гибнут. Я живу твоей жаркой жизнью, а ты должна умереть - блаженно умереть для продолжения моей».
Когда обескровленное тело оседает на зеленую траву, Чизуру уходит.
Мегуми почти не чувствует боли, провожая взглядом прекрасную леди, улыбнувшуюся ей кроваво-красной улыбкой.
Время до следующей ночи пролетает быстро. Шимизу словно не живет и не дышит, ожидая ее. Ей кажется, что она на пороге нового, невероятного открытия. В шаге от разгадки мистической тайны, а госпожа Киришики - ее проводник в этом чудесном путешествии…
Мегуми еще не может объяснить, почему, но думает, что ее ожидает новая, яркая жизнь. Чизуру крепче прижимает ее к себе. Кровь быстро вытекает из тела, унося с собой все силы, но разве теперь это имеет значение?
Третья ночь почти не запоминается. Кажется, память пропала, а мысли просто испарились. Все перестало иметь значение. Вся эта деревня, ее странные жители, не способные оценить красоту, и Юки, такой холодный и отстраненный, - все это было не с ней. Ничего этого не было.
Лица родителей, доктора, не понимающего, что он уже ничего не изменит, и друзей – калейдоскопом проносятся перед глазами. Кто-то плачет. Глупцы, они уверены, что ей есть о чем сожалеть. Часто приходит Каори, рассказывает последние новости, не зная, какой жалкой в ее глазах она выглядит. Когда наконец Мегуми остается одна, она почти счастлива. Прошлое больше не имеет значения.
По-настоящему сейчас важна лишь гостья, сидящая на кровати, и ее чарующий голос:
- Здравствуй, девочка. Сегодня я пришла к тебе в последний раз.
Мегуми улыбается. Она понимает, что скоро все закончится. И принимает это знание, преклоняясь перед прекрасным демоном, выбравшим ее в качестве жертвы. Ей совсем не нужно знать, действительно ли это ее желание или она хочет умереть потому, что этого хочет Чизуру Киришики? Есть вопросы, на которые не станешь искать ответов, когда от черты тебя отделяет последний шаг.
Одно Мегуми знает точно: она рада, что ее смерть красива...

Название: Мое любимое дитя
Размер: Драббл, 413 слов
Пейринг/Персонажи: Киришики Чизуру/Киришики Сунако
Категория: фемслэш
Жанр: ангст
Рейтинг: от G до PG-13

Сунако никогда не могла заснуть в одиночестве. Каждую ночь, перед самым рассветом, она приходит в мою спальню и, по-детски свернувшись калачиком, ложится рядом. В такие моменты она выглядит как ребенок, которого пугают чудовища, притаившиеся в темноте. Вот только ее страхи другие: у них человеческие лица, искаженные жаждой убийства, и острые колья в руках - я тоже этого боюсь.
Ее тонкие руки обвивают мою шею, а голова доверчиво опускается на плечо. Иногда она просит рассказать ей что-нибудь о моей прошлой жизни и я говорю, но слова не имеют никакого значения. Гораздо важнее ощущение ее маленьких пальчиков, сжимающих мою руку, или взгляд печальных темных глаз. Сунако должна была стать очень красивой, повзрослев. Это угадывается в тонкости черт ее лица, линии губ, изяществе едва сформировавшейся фигуры. Ее красота почти идеальна. Почти.
- Чизуру, ты - моя семья, - шепчет Сунако, касаясь моих губ в легком поцелуе.
- Спи спокойно, любовь моя. Я никому тебя не отдам.
Удерживая ее в объятиях, я счастлива.
Сунако всегда просыпается раньше. Ее страхи уходят с последними лучами заходящего солнца. Ночь - наше время и ей нечего бояться. Она наряжает меня для охоты, выбирая самые вульгарные наряды и яркий макияж. Должно быть, она так и не успела наиграться с куклами.
Я знаю, что я красива. Даже после смерти, одетая в почти театральные костюмы. Но я ненавижу все это каждый раз, когда ловлю на себе жадные взгляды сельчан, изучающих каждый сантиметр моего тела. Их похоть похожа на грязь.
Она отправляет меня на прогулки вместе с Сейширо. Мы должны изображать счастливую пару. Ей нравится наблюдать, как он теряется в моем присутствии, подбирает слова, чтобы снискать мое расположение. Сунако точно знает, чего он хочет, как и я. Провожая нас, она улыбается. За все время, проведённое с ней, я так и не смогла понять, кто она: избалованное дитя или искушенный вампир?
Охота слишком быстро становится небезопасной, но без нее мы не выживем. Каждый раз я борюсь со страхом, но все же иду в деревню снова. Сунако просит решить проблему с молодым доктором, узнавшем о нашем существовании. Мои внешность и обаяние часто помогали нам в подобных ситуациях. Я должна это сделать ради нее и ради себя, но я ошибаюсь…
Думаю, смерть похожа на сон, который может длиться вечно. Когда несколько кольев пронзают мою грудь, я не могу сдержать крик. Все так же, как в наших общих страхах, только еще хуже. Потому что обнять ее и сказать, что все пройдет, уже не получится. Но я надеюсь, что Сунако будет жить. Моя любовь будет жить…

@темы: drabble, ФБ - 2012, Shiki

@темы: перевод, ФБ - 2012, Charmed